Лучшие дни нашей жизни. О языке эсперанто и не только - Т. В. Аудерская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На конгрессе мне было очень интересно, хоть моих ровесников в этом году было и не очень много. Всем интересно знать, откуда ты, чем занимаешься… Все также много рассказывают о своих странах, и просто говорят с тобой на разные темы. Очень приятно было с ними всеми общаться, зная, что ты не знаешь их родного языка, и они не знают твоего. В общем, на конгрессе было интересно и очень жалко было уезжать.
В Мадриде на обратном пути нужно было зайти в посольство и возобновить в аэропорту авиабилеты. Поэтому времени на прогулки у нас не было. Идем по улицам, тихо-тихо, подходим к нашему посольству… А там такое!!! Толпы дерутся, кричат, толкаются! Вот они, родные люди! Еле-еле их упросили пропустить нас в связи со срочностью положения.
На этом, вроде, мои приключения закончились, и я благополучно вернулся домой.
О Франции
Куда только ни занесет судьба бедного эсперантиста!
Вот и нынешним летом – пришлось нам собираться и ехать в Париж! Членов нашего молодежного эсперанто-клуба «Вердажо» уже привычно пригласили в дружественный клуб, чтобы мы поделились опытом молодежной эсперантской работы, а заодно приучили говорить на эсперанто ленивых французов. Они учат его уже 5 лет, но все не могут заговорить. А считается, что лень – чисто русская черта!
Но правда, в сообразительности им не откажешь: всего лишь через 3 года общения по переписке они поняли, что без финансовой помощи мы никуда поехать не можем, и догадались оплатить наш проезд. Тогда-то мы (руководитель, 14-летняя Катя и 12-летний Женя) быстренько и собрались.
Летели мы из Кишинева, т.к. молдавские билеты – самые дешевые в мире. По пути от нас хотели получить взятку пьяные украинские таможенники – но с детей да с учителей взятки гладки! Так и проехали.
Выехали мы 30-го июня, когда в Одессе стояла дикая, изнуряющая жара. В самолете объявляют: в Париже +13 С. Я подумала, что ослышалась, что там +30 С, – но выйдя, мы стали судорожно цеплять на себя немногие захваченные теплые вещи: холодина собачий. Как и у нас, во Франции все лето, не переставая, шли дожди, но было гораздо холоднее.
В Париже мне все время вспоминались строки М. Волошина:
«В дождь Париж расцветает,
Как серая роза».
В самом деле, мы видели его только в дождь, и он совсем серый. Какого-то особого, светло-серого цвета его дома и дворцы.
К сожалению, как ни замызганно это звучит, Париж – один из прекраснейших городов мира. Точнее, наверное, сказать, один из самых величественных. Гордая древность в нем гармонично сочетается с современными зданиями. Главное впечатление – это глубокое чувство собственного достоинства Парижа и Франции вообще. Город стоит на основе веков, и каждый век – это камень в основании; и каждый новый покоится на предыдущем, опираясь на него и являясь опорой для следующего. Живая и НЕПРЕРЫВНАЯ связь веков явилась нам на улицах Парижа. Даже Революция не нарушила этой связи, а сама включилась в нее: французы не вычеркнули из своей истории Революцию 1789—93 гг., а извлекли из нее уроки и вот уже 200 лет празднуют ее годовщину. Потому и великая нация – французы, что они никогда не отказывались от своего прошлого, своей истории и культуры. Они уважают себя – и поэтому другие народы уважают их. Кажется, мораль ясна.
Но конечно, из-за огромности и величия Парижа, осмотреть его за два дня – просто нельзя! Можно сказать, что мы не видели Парижа. Единственное, что мы сделали (успели сделать!) – это залезли на Эйфелеву башню, на 3-ий этаж. Первый этаж у нее там, где кончаются ноги; второй – где кончается расширение, а третий – на конце вертикальной иглы. Большинство французов и даже парижан ограничивается первым этажом и никогда не бывало на третьем. Но на первом, в самом деле, интереснее всего. Там демонстрируются голограммы про Эйфеля, про историю создания башни; в кинозале постоянно крутятся фильмы о строительстве башни, о достижениях, связанных с ней: кто поднимался на веревке, кто карабкался по перекрытиям, кто прыгал с нее… Там множество магазинов с сувенирами (сама Башня от 1 м до 5 см высотой), кафе, экспозиций… Но самое лучшее на первом этаже – это обзор достопримечательностей. Напротив каждого замечательного места (Нотр-Дам, Лувр, Елисейские поля, Пантеон…) установлены таблички с указанием на 4 языках, что же именно оттуда видно, фотографией вида и отдельно, крупным планом – фотографии самой достопримечательности. Очень легко ориентироваться, и со второго этажа даже я уже узнавала знакомые виды. Между прочим, самый красивый вид – именно со второго этажа; с первого видны только крыши, а с третьего вообще все видно мелко и плохо.
Днем Башня, столько раз виденная на картинках и в кино, не вызывает особого восхищения; но ночью она поистине прекрасна! Благодаря особой подсветке, она вся золотая и сияет в ночи. Рядом с Башней горят огнями совершенно старомодные карусели с лошадками. Наверное, тоже реликты времен постройки башни.
Остальное в Париже мы видели «галопом по Европам», из окна автомобиля. В Париже две системы метро, старая и новая, автобусы и автомобили. Общественного электротранспорта там просто нет; но Одесса (увы!) не превратилась в «маленький Париж», когда стала уничтожать свой электротранспорт. А мы не могли нигде выйти из машины, т.к. улицы в 5 рядов забиты припаркованными автомобилями, и даже остановка в центре города везде запрещена.
Но в общем-то, нас приглашали не в Париж, и мы были рады, что хоть так, мельком, увидели его. А путь наш лежал в провинцию Овернь, где в зеленых лесах, в центре Франции, дожидались нас друзья.
Из Парижа в Клермон-Ферран (центр провинции Овернь, 400 км от Парижа на севере, 400 км от Монпелье на юге, и на равном расстоянии от западных и от восточных границ страны) мы выехали по автостраде. Идеально ровная и чистая дорога, пересекающая всю страну с севера на юг; разрешенная скорость не менее 130 кмчас (в дождь 110 кмчас). В стороны ответвляются съезды на большие города; от них, в свою очередь, на меньшие, и т. д. Вдоль дороги установлены огромные щиты коричневого цвета с названиями городов, мимо которых мы проезжаем, и изображением их главных достопримечательностей. Сначала, под Парижем, это были просто поля с вылетающими утками, леса с оленями и прочие пасторали. Но по мере приближения к Оверни на этих щитах стали возникать старинные замки и горы.
Местность под Парижем совсем плоская и ровная, а Овернь – край холмов и вулканов. Да-да, это край потухших вулканов, самый высокий и знаменитый из которых – Пью-де-Дом, острый и высокий конус с иглой радиоантенны (военной) на нем. Мы проезжали мимо Национального парка «Вулканы Оверни», где, кроме ландшафта, охраняется флора и фауна тех мест. Бойко продается минеральная водичка, бьющая из успокоившихся недр.
Несмотря на огромную скорость, машина шла очень плавно и ровно, и вообще вся дорога умиротворяла: чистая, спокойная, ухоженная страна. Опять чувствовалось то же уважение к себе: в чистых пейзажах, в редкой и ненавязчивой рекламе, в щитах, отмечающих каждый проезжаемый городок. Как бы мал он ни был, он не чувствовал себя ничтожным: ведь он был частью великой Франции! Или наши уставшие от бесконечного унижения души так воспринимали НОРМАЛЬНУЮ жизнь?
Но вот мы добрались, наконец, до Оверни. По дороге раз 10 начинал и переставал идти дождь, но наш Ноев ковчег (водитель, две ее дочери-близнецы, два ее сына и две собаки, да нас трое) бодро обгонял другие машины. Особенно мамаша старалась, когда дождь был погуще да дорога поскольже. Но как ни странно, мы все прибыли живыми.
Устроились на ночлег у каких-то ее друзей. Очень разумный и добрый дом. Хозяйка – художница, пишет картины на досуге. У нее 3 детей; вообще во всех французских семьях, что мы видели – по 3—4 ребенка. На уровне детских глаз (детям лет по 8—12) в коридоре висят хорошие рисунки животных из местного национального парка с их подписанными названиями; в туалете – схема мускулатуры человека; в другом коридоре – таблица всех времен и спряжений французского языка (ужас!). Во всем видна спокойная и умная любовь к детям и забота об их воспитании.
Наутро мы –
